Новый год – это первый человеческий праздник. Следовательно, самый древний. А потому все обычаи и традиции, которые кажутся нам донельзя родными, часто имеют феерическую подоплеку. Не миновала эта участь и новогодней елки. Сам ее смолистый запах, опережая на несколько очков мандариновый, накрепко связан с зимними торжествами. Детские праздники называют попросту «ёлками». Но с русской елкой связаны просто сказочные смыслы.
Дерево – оно не просто дерево
Все народы с особым трепетом относились к деревьям. Их считали живыми существами, в которых переходят души умерших. Духи выбирают себе разные деревья, чтобы жить в них. Притом предпочитают они высокие и раскидистые деревья, и если установить с таким деревом добрую связь, то духи будут защищать человека от злых сил. Поэтому люди задабривали деревья: кланялись им, украшали веточки, закапывали у корней подношения. Иногда дерево-помощника могли срубить, чтобы нести его впереди праздничной процессии. И после праздника умершее дерево не теряло своей магической силы: его ветки люди забирали домой в качестве оберегов, а ствол бросали в реку или сжигали, развеивая пепел по полям – «заряжали» землю и воду, чтобы те были добры к людям и хорошо их кормили.
Что немцу хорошо…
Никто не знает, когда именно елка стала новогодним деревом. Но совершенно точно одно: это случилось на территории Германии. Древние германцы почитали ель за ее вечнозеленость и совершенную пирамидальную форму. Для них это было мировое древо: корни связаны с нижним миром хтонических исчадий, ствол – со средним людским миром, а ветви и макушка – с верхним миром духов. В канун нового года германцы приходили в лес и украшали «свою» елочку, зажигали на ней свечи, завязывали на лапах цветные тряпочки, складывали к стволу подарочки-откупные для духов. И «водили хороводы» вокруг елки – совершали свои специальные обряды.
Со временем, осмелев и заленившись, германцы стали рубить елки и приносить их домой, чтобы установить на праздничном столе. А пока суть да дело, пасторы немецких церквей ассимилировали новогоднюю ель, создав множество легенд о елочке, младенце Христе и ангелах. Соседним народам приглянулся этот обычай – и в 17-18 веках елки ставили уже по всей Европе. И не только в домах, но и в церквях и на городских площадях.
…то русскому – смерть
Вообще-то, у русского народа было свое исконно любимое дерево – береза. Даже любимые веники для бани – и те березовые. А вот ель братья-славяне не любили. Это дерево росло все больше в мокрых болотистых местах, с его шершавым сыроватым стволом сравнивалась кожа Бабы-Яги. Еловый лес был промозглым и мрачным.
Прапредки явно считали елку резидентом мрачного «нижнего мира»: «Венчали вокруг ели, а черти пели», «голова еловая» — бестолковый человек, «смотреть под елку» — тяжело болеть, «угодить под елку» — умереть. Слово «ёлс» стало одним из имен лешего, черта: «А коего тебе ёлса надо?» Самоубийц часто зарывали между двумя елками вниз лицом, а еловыми лапами устилали пол в комнате с покойным и путь похоронной процессии.
Царь Петр постарался протащить на русский праздник немецкий обычай и велел ставить елки и делать «украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и мозжевелевых». Но после его смерти это дело быстро замяли. Елки продолжили ставить почему-то только в питейных заведениях: перед Новым годом в кабаке ставили украшенную елку, а после праздника устанавливали ее у ворот или на крыше – в качестве опознавательного знака. В результате кабаки в народе стали называть «елками» или «Иванами Ёлкинимы»: «Пойдем-ка к Ёлкину», «ёлка (кабак) чище метлы дом подметает», «елку поднимать» — пьянствовать, «елкин» — пьяный. И ни Пушкин, ни Лермонтов новогодних елок не знали – у них были святки, маскарады и балы.
И некому сказать спасибо
Но вот в конце 1830-х, видно, кто-то из русских дворян посмотрел в немецкой слободе или за границей на традиционную нарядную елку и подумал: а чем я хуже? Взял да и поставил такое же деревце у себя дома, создав прецедент для новой праздничной моды. Соседи и знакомые ахнули, задумались и на следующий год организовали себе нарядные елки. И понеслось: елки, всюду елки, да что за праздник без елки??
Передовые газеты принялись писать, что «мы переняли у добрых немцев детский праздник в канун праздника Рождества Христова: Weihnachtsbaum (рождественское дерево)». Ухватистые кондитеры стали продавать в своих магазинчиках готовые елки, украшенные пряниками, леденцами, пирожными в корзиночках, конфетами и засахаренными фруктами, — стоила такая елка оччень немало, но купить ее было уже делом статуса. В столицах начались реальные елочные соревнования: знать украшала елки драгоценностями и эксклюзивными тканями.
Елку долой
Но вот началась Первая Мировая. Немцы – враги. Священный Синод сразу же запретил елки как немецкий обычай. В ходе войны у нас случается Великая Октябрьская, и елка вовсе была сброшена со сцены как «буржуйская штучка», «дикарский» и «поповский» обычай. А потом: гражданская война, голод, индустриализация, 30-е … Тут уж не до елок.
Товарищ Сталин поддержал
Товарищ Сталин к елкам питал особую симпатию: высаживать эти деревца перед правительственными зданиями начали именно со времен его правления (вспомним славянские ассоциации с елкой – символично, правда?) И когда в 1935 к нему обратился некто тов. Постышев: “Товарищ Сталин, вот была бы хорошая традиция и народу понравилась, а детям особенно принесла бы радость — рождественская елка. Мы это сейчас осуждаем. А не вернуть ли детям елку?” – Сталин поддержал его: “Возьмите на себя инициативу, выступите в печати с предложением вернуть детям елку, а мы поддержим”.
Товарищу Постышеву и приписывается заслуга возвращения детям елки. Когда Павлик Постышев был маленьким, он часто подглядывал в окна господской усадьбы, как «дети богатеев» водили хороводы вокруг елочки. А когда Павлик вырос и стал видным партийным деятелем Украины, он попробовал елку-таки устроить. Для всех. И в 35 году поговорил об этом со Сталиным. Вернувшись после разговора домой, он поставил у постели тяжело больного сына маленькую елочку: «Это новогодний подарок тебе и всем советским детям». Сын быстро пошел на поправку, в семье так и говорили, что вылечили его не доктора, а елка. Но в 1938 товарища Постышева берут под арест, а через год – расстрел. Легенду о «человеке, который вернул советским детям елку», замяли до реабилитации Постышева в 60-х.
Вот такими путями и судьбами дошло до нас новогоднее хвойное деревце. Посмотрите: наша елка вобрала в себя и мрачные славянские ассоциации, и немецкий дух, и тему праздничных возлияний, и мотив сытой богатой жизни, и даже советский отпечаток на ней имеется.